О психологии, поведении и характере толпы и власти (революционной и нет) есть огромное количество специальной литературы. Классиками этого научного ответвления считаются Сократ, Платон, Аристотель, Макиавелли, Вебер, Лебон, Тард, Адлер, Фромм, Московичи, Фрейд, Юнг, Спенсер, Канетти, Ильин и др.

Что касается художественной литературы, то никто, пожалуй, так глубоко и красочно, как Достоевский, не описывал революцию, революционеров и психологию оказавшихся в переходном (пограничном) состоянии людей. В его романе «Бесы» (произведение было написано почти за полвека до большевистской революции) подняты такие общечеловеческие вопросы и даны на них такие ответы, которые актуальны по сей день и продолжат быть таковыми, пока существует человечество.

В антиутопистских же работах Джорджа Оруэлла и Олдоса Хаксли наилучшим образом представлены психология человека и революции, революционные метаморфозы и трансформации в плоскости толпа-власть.

На мировом уровне находятся также работы нашего Ерванда Отяна, просто они не так раскручены, но это уже тема для отдельного разговора.

Толпы бывают героическими, влюбленными, предательскими, обезумевшими и ненавидящими

Одной из главных характеристик толпы является стремление к увеличению и распространению. Для расширения толпе постоянны нужны зрелища и действия. Она напоминает постоянно и в огромном количестве пожирающую топливо машину. Как только перестаешь ее заправлять, она сразу же останавливается.

Как только толпа ощущает нехватку «дозы», она мгновенно расходится. Это свойственно толпам так называемого открытого типа. У нас на площади собиралась именно открытая толпа, руководствовавшаяся принципом «чем больше, тем лучше». Эта открытость предоставляла возможность расширить круг, так как присутствовали примитивная программа действий, лидер и мишень. В подобных случаях, когда мотор толпы уже запущен, попросту безграмотно и недальновидно применять силу, так как это производит обратный эффект. Арест Никола Пашиняна на улице сыграл функцию катализатора для еще большей мобилизации масс. Кульминацией процесса смены власти был именно этот арест.

Толпа и оратор зависят друг от друга лишь краткосрочно. Это объектно-субъектные отношения. Субъект склонен использовать и «кидать» толпу, а толпа с удовольствием готова использоваться, но до прихода нового эксплуататора.

С появлением нового кумира толпа с той же страстью, с которой она пленилась предыдущим кумиром, начинает ненавидеть и уничтожать последнего. Так что, бытность любимчиком толпы – вещь хорошая, но в краткосрочном плане. Затем, когда начинается этап свержения кумира, любимый лидер, которого волна подняла на самый гребень, становится столь же ненавистен, и та же волна его неизбежно поглощает. Словом, быть любимчиком толпы опасно для самого объекта симпатии.

Толпа и революция

Революционная смена власти – самая драматичная. Она опьяняет людей и оставляет неизгладимый след на сердцах всех ее участников, порождая как чувство гордости (на начальном этапе), так и чувство стыда и разочарование (некоторое время спустя).

Революция имеет исторически сложившиеся этапы и внутреннюю логику. Есть закономерности, которые на практике проявляются во все времена и у всех народов.

Как только любой революционной силе удается укрепить свою власть, она становится антиреволюционной и глубоко консервативной. Это – политологическое правило.

Пришедших к власти революционеров всегда нервирует та масса, с помощью которой они достигли власти, так как революционная эйфория у толпы сохраняется намного дольше, чем у пришедших к власти на революционной эйфории.

Ожидания, мотивации и чаяния пришедших к власти и революционных масс разнятся. Оттуда и возникает разобщение между лидером и толпой, которое впоследствии перерастает во взаимную метафизическую ненависть.

Революционеры не приветствуют революционность после революции, так как это может угрожать их власти. Например, осуществившая революцию перекрытием дорог и выведением масс на улицы власть Никола Пашинана после 9-го декабря (после 9 числа Никол Пашинян почти на 100 процентов станет премьером) будет против решения вопросов посредством перекрытия дорог и выведения людей на улицы. Он и сейчас против, но лишь на уровне заявлений и намеков. После 9-го декабря будет проявлять конкретное поведение. На смену учтивости полиции придет то, что было до революции или, возможно, еще более жесткое.

Борьба за власть начинается после революции

Поиск и указание контрреволюционеров носит для пришедших к власти с помощью революции сугубо политтехнологический и тактический характер.

Политическая практика показывает, что самыми ярыми противниками пришедших к власти революцией являются не свергнутые власти (короли, авторитарные правители, царисты, распавшаяся КПСС и др.), а люди изнутри революции, вытесненные из процесса разделения властного пирога или ушедшие из-за идеологических разногласий (Левон Тер-Петросян и Вазген Манукян ненавидели друг друга больше, чем коммунистов, свергнув которых они вместе и осуществили революцию – внутривидовая борьба в политике более жестокая и грубая, чем межвидовая).

В предательстве революции революционеров, как правило, обвиняют поприветствовавшие революцию или принявшие в ней участие, а революционные ценности от революционеров защищают термидорианцы, то есть обеспечивающие компромисс старого и нового, чей приход к власти – неизбежная закономерность.

Очевидно, что главным противником власти Пашиняна не может быть РПА. Его оппонентами будут требующие так называемой стерильной революции, но это только на первом этапе. После начнется непосредственный процесс оппонирования, но со стороны других субъектов (защищающих революционные ценности от революционеров).

Участь власти

Свойством любой власти, в том числе революционной является рейтинговый спад после де-юре захвата власти. Будет этот спад резким или плавным, зависит от поведения власти. Однако то, что это неизбежно, является бесспорным. Это цена, которая платится за перемещение с улицы в кабинет.

Пришедшие к власти с помощью уличных и революционных процессов всегда оказываются в статусе новой, дорогой и желанной машины, которая теряет в цене сразу же по вывозу из салона.

Отличие между пришедшими к власти посредством стандартных избирательных механизмов в стандартной политической ситуации и теми, кто пришел к ней путем революции (через улицу), заключается в том, что если в первом случае падение рейтинга для субъекта власти может привести, в худшем случае, к поражению на следующих выборах, то во втором случае это чревато потрясениями прежде всего для самого субъекта власти (пришедший улицей так же может и уйти, оказавшись растоптанным своими некогда поклонниками).

Если пришедшие к власти посредством революции не пытаются сразу же успокоить ситуацию и перевести общественные отношения в стандартное поле, то в итоге они становятся пленниками и жертвами своих же приемов.

На предвыборном этапе для революционеров призывы «размазывать по стенке» и «укладывать на асфальт», возможно, и эффективны, но они имеют эффект бумеранга.

Лидер якобинского крыла французских революционеров Робеспьер любил укладывать всех «контрреволюционеров» под гильотину и обезглавливать, но в конце обезглавленным оказался он сам.

Естественно, Армении невыгодны развития наподобие тех, что были во Франции в 1789 году и после, или в России 1917-го и позже.

Ресурсом потрясений мы не обладаем. Их ценой может стать Карабах, а затем – сама Армения.

Имевшая место весной революция носила бархатный характер, а это означает, что и постреволюционные развития должны быть бархатными, без вендетт (как было обещано) и в конструктивном поле. Атмосферу любви и терпимости нужно восстановить, иначе ненависть может смести всех, открыв дорогу радикализму.

Соблазняться сиюминутным эффектом означает быть не менее недальновидным, чем арестовавшие тебя и обрекшие себя этим на поражение.

Какой путь выберет Никол Пашинян после 9-го декабря, сказать трудно. Инстинкт самосохранения, по-видимому, удержит его в бархатной орбите. Поживем – увидим.

Андраник Теванян

директор исследовательского института «Политэкономия»