Интервью борца греко-римского стиля Миграна Арутюняна пресс-службе НОК Армении

-К Олимпийским играм ты готовился с серьезной травмой, можно сказать одной рукой. Не смущал тот факт, что рука просто может остановить тебя в самый важный момент?

-Я и мой организм боролись друг с другом (смеется). Я не хотел принимать то, что он требовал от меня, а он не принимал моих решений. Во время последнего сбора я принимал столько обезболивающих, что весь мой режим был нарушен. Я не спал из-за боли. Однако стиснув зубы, я уговаривал себя и свой организм, что мало осталось, надо вытерпеть.

-Люди, которые всегда следят за тобой, заметили, что в Рио был другой Мигран с холодным, даже бессердечным выражением лица. Кто был тот Мигран Арутюнян?

-4, 5, 8 лет назад, перед Рио, я говорил, что буду специально готовиться к Играм. В первую очередь я подготовил себя морально. Я смог собраться вне ковра, а когда я собираюсь вне ковра, мне удается собраться и на ковре. Я шел туда только с одной мыслью – победить. Я не видел другого выхода, не было никакого оправдания, никаких сомнений. Я отгонял эти мысли, поскольку если бы отступил хоть на секунду, то отправился бы в Рио, потерпев поражение внутри себя. Кроме того, мне очень помогли мои родные и их вера. А самое главное – чувствовать присутствие Бога. Я всегда чувствую его поддержку, на ковре, вне ковра, до и после поединков. На ковре, когда уже казалось, что я устал, я чувствовал какую-то сверхестественную силу, которая изнутри толкала меня вперед. Думаю, что я смог бы провести еще 3 поединка на таком же уровне.

-После полуфинала, когда ты добился преимущества над чемпионом мира, азербайджанцем Расулом Чунаевым, то отпраздновал победу, отдавая честь. Это жест, которым известен именно Чунаев. Желание возникло непосредственно в тот момент?

-Хочу честно отметить, что в тот момент, чисто по-человечески, у меня не было ни капли ненависти к Чунаеву, как человеку и спортсмену. Я никогда не испытывал ненависти ни к турецким, ни к азербайджанским спортсменам. Этот жест получился непроизвольно. Я помню много поединков, когда Чунаев этим жестом праздновал победу над армянскими спортсменами. Помню, что в 2014-м году, во время чемпионата мира, когда Варшам Боранян вышел на ковер с серьезной травмой и из-за этого за несколько секунд уступил Чунаеву, весь мир говорил о том, что азербайджанец опозорил армянина, одержал победу и отдал честь своему президенту. Я же сделал это ради своей страны и чтобы ни один спортсмен из Азербайджана, Турции или другой страны никогда не позволял себе такого, поскольку однажды они также потерпят поражение. Я, как спортсмен, прошу их не делать подобных жестов, которые могут оскорбить мою страну и мой народ. Хочу выразить свое уважение тому же Чунаеву, он прекрасный спортсмен, думаю, что и хороший человек. Я бы не хотел этим жестом нанести ему личное оскорбление.

-Мигран, уже второй раз ты становишься жертвой предвзятого судейства. Произошедшее в Рио увидели и поняли даже далекие от спорта люди. Что это по-твоему, и когда все это прекратится?

-Наверное, это от того, что я, в свое время, нашел в себе силы сказать соответствующим людям, что ухожу, хватит, стоп. Приехал и стал представлять свою страну, свою родину. Многим это не понравилось. Предвзятое судейство не действует на меня, как на спортсмена, однако лишает меня заслуженных медалей. Перед Рио я искал объяснений, успокаивал себя тем, что у меня есть путевка на Игры, и, став олимпийским чемпионом, я в этой золотой медали увижу все свои 3 медали (ред. – Европейских игр, чемпионата мира и Олимпийских игр). Однако случилось то, что случилось. Сейчас я не нахожу никакого объяснения и оправдания, не хочу слушать ничьи объяснения, это было самое ужасное ограбление, которое могли сделать со спортсменом и человеком, который шел за этой медалью 15 лет. Как олимпийский чемпион я остался ни с чем, но обогатился как человек. Я счастлив. Я вижу и чувствую любовь многих. Люди сострадают, не хотят мириться со случившимся, хотят что-то изменить, но это выше сил обычных людей. Это прекрасное чувство, неописуемое.

-Когда ты понял, что все кончено? После свистка или ...?

-Когда мои тренеры бросили кубик протеста, оставалось 5 секунд до конца поединка. Я подумал, что последний раз попробую, однако когда мы возобновили поединок, мой соперник стоял довольно далеко. Тогда я понял, что это конец, поединок испорчен. То, что поединок испорчен, я понял уже во время первого партера, но все равно не хотел соглашаться с этим.

-Что произошло после свистка, в раздевалке?

-Трагедия...(замолкает). Я, вообще, сдержанный человек в проявлении эмоций. Умею нх сдерживать. Дети плачут, когда рождаются, я родился спящим, а в Рио были те слезы, которые пролились через 27 лет. Все смешалось внутри меня. Я хотел успокоиться, не хотел показывать присутствующим своих слез, но не получилось. Может это и спасло меня.

-Во время награждения ты разговаривал, подняв голову. Думаю, ты обращался к Богу, какие это были слова?

-Было заметно? (Улыбается). Я поднял голову и спросил: «Господи, почему так...?». Однако сразу пожалел о сказанном, покаялся. Снова поднял голову и попросил прощения. Я не имею права спрашивать его – почему, не имею права жаловаться за все то, что имею. Он дал мне возможность сделать историю, я этого не сделал, он сделал это за меня.

-После награждения казалось, что ты хотел кому-то отдать серебряную медаль, вернуть ее. Что остановило тебя?

-Когда нас фотографировали после награждения, я хотел снять медаль, повесить ее на шею Стефанеку и молча удалиться навсегда. Я стоял и смотрел как он «пробует на вкус» мою золотую медаль, показывает перед камерами то, что принадлежит мне. Я хотел уйти, но перед глазами встал образ моей дочери, и я подумал, что если я отдам эту медаль, даже если она неправильного цвета, этим я отдам Стефанеку свои мучения, работу и пройденный путь. Я отказался от этой мысли, хотя и знал, что этот шаг многим бы понравился, особенно зрителям, но я этого не сделал. Молча удалился, может быть, чтобы снова вернуться...

-Ты ожидал такого приема?

-Я ожидал теплого приема, но не настолько великого.

-Президент Национального олимпийского комитета Армении Гагик Царукян присудил тебе золотую медаль, твоя фотография висит рядом с фотографиями олимпийских чемпионов. Это утешает тебя?

-Я везде вижу фото, одежду, клипы с надписью «Чемпион Олимпийских игр – Мигран Арутюнян». Везде говорится - чемпион Олимпийских игр. Нет ни слова о вице-чемпионе. Все это воодушевляет, заставляет сердце биться сильнее, тело покрывается мурашками, глаза блестят, но ничего не меняет официального факта. Мой друг-азербайджанец написал мне, что если бы у меня официально была эта золотая медаль, не было бы любви народа. Он сказал мне: «Я горд и рад за тебя. Да, ты не стал чемпионом Олимпийских игр, но ты стал народным чемпионом, а это еще важнее».

-Ты все время что-то кричал в аэропорту.

-Я спрашивал, где моя дочь - Моника. Я не успел никого увидеть. Такая была волна из ликующих людей, которые были счастливы.

-Ты снова прослезился. Это были слезы радости?

-Я снова все пережил в тот момент. Плакал и от теплоты, и от любви, и от сожаления. Я осознавал, что мог подарить золотую медаль этим людям, моему народу. Они достойны этого.

-Каков Мигран Арутюнян после Рио-2016?

-Ничего не изменилось – скромный, простой, великолепный. (Улыбается).

-Что будет дальше?

-Начинается новая эра. Моя эра в жизни и в спорте. И, если я вернусь, то вернусь готовым не на 100 процентов, а больше.